0
DE7015C9-80E9-4256-B241-F359CE99AE72.jpeg (79,13К)
Количество загрузок:: 2
Статья из газеты об этом сносе:
УТОЛЯЯ АППЕТИТЫ ПРЕДПРИЯТИЙ
ЛЕНИНГРАДСКАЯ ПАНОРАМА №6 1988
Т. И. Лиханова
Целевой выпуск «Ленинградской панорамы» (№ 7, 1986) познакомил читателей с основными положениями единого Генерального плана развития Ленинграда и области на период до 2005 года. В единстве производственного, научного и историко-культурного аспектов рассматривались пути дальнейшего существования региона. Были определены такие основополагающие принципы, как перераспределение жилых и промышленных зон, перепрофилирование и вынос за пределы Ленинграда вредных производств, сбережение добротных зданий и памятников, сооружение объектов социальной сферы, культуры и спорта.
К сожалению, разработке Генплана не предшествовало всенародное обсуждение. Лишь после его окончательного утверждения представители учреждений культуры и творческих союзов, журналисты и общественность, приглашенные в ЛОСА РСФСР на встречу с председателем Исполкома Ленсовета В. Я. Ходыревым, смогли ознакомиться с общей концепцией дальнейшего развития Ленинграда и области. В ходе этой беседы отчетливо проявился тот факт, что в сознании большинства горожан положения принятого документа остаются некоей абстракцией, поэтому возросший интерес ленинградцев к судьбе своего города должен удовлетворяться более подробной и конкретной информацией.
Заглянуть за строку Генерального плана, выяснить, насколько общие установки соответствуют практическим делам, — задача новой рубрики.
Город — живой организм. Как часто приходится слышать эту фразу, ставшую своего рода аксиомой, оправдывающей снос старых домов и возведение на их месте копий или современных зданий, бесстрастное внедрение в тело города чужеродных, искусственных новоделов.
Нередко «захватчиками» дополнительных территорий выступают промышленные предприятия. Причем не защищенными от их притязаний оказываются даже участки в историческом центре Ленинграда.
Опасность неограниченного расширения производств, превалирования интересов отдельных ведомств над интересами государственными, общенародными неоднократно отмечалась партийными и советскими органами, ведущими специалистами страны, деятелями культуры. Проблемы экологии стали темой острых выступлений печати и первоочередной заботой для самых разных слоев общественности. Этапными в этом направлении явились постановления партии и правительства — «Об ограничении промышленного строительства в крупных городах» (1981), «О дальнейшем развитии советской архитектуры и градостроительства» (1987), «О коренной перестройке дела охраны природы в стране» (1988).
Создана реальная основа для активного отстаивания интересов города. Как же используются эти возможности в Ленинграде?
УРОКИ СУДЕБНОГО ПРОЦЕССА
Десять лет длилось согласование строительства новых корпусов завода станков-автоматов производственного объединения станкостроения имени Я. М. Свердлова, которому стало тесно в старых стенах. Казалось бы, устаревший за прошедшие годы проект нуждается в пересмотре, как требует того последнее постановление партии и правительства о градостроительстве. Следовало учесть и установки нового Генерального плана, утверждающего, в частности, необходимость вывода «вредных производств из жилой застройки, развитие которых сдерживается нехваткой площадей».
Однако на деле получилось наоборот. Если изначально заводу предлагалось осуществить строительство современного промышленного комплекса в районе «Парнас», то впоследствии, прибегнув к заступничеству Минстанкпрома СССР, руководство предприятия добилось разрешения остаться на Петроградской стороне — уж очень не хотелось оставлять насиженное место и перебираться на окраину. Тогда завод ссылался на возможность использования территорий, занятых складскими помещениями и просто его же «отходами производства».
Дальше — больше. Минстанкпром, заботясь о благе своего предприятия, обратился с ходатайством в Совет Министров СССР, в котором, сетуя на «крайне стесненные условия на площадке строительства», просил разрешить снос «ветхих зданий и сооружений».
Что же подпадало с тяжелой руки Минстанкпрома под «ветхие здания и сооружения»? Добротный шестиэтажный жилой дом № 16 на Большой Разночинной, построенный в 1913 году по проекту известного мастера петербургского модерна В. И. Шёне при участии техника И. А. Артемьева, и дом № 14 по той же улице — бывшая дача П. И. Изенталя (архитектор А. Р. Гешвенд), памятник XIX века, используемый под заводскую столовую.
Строгий облик первого здания гармонично дополняли вертикали эркеров, завершенных балконами с коваными решетками, сандрики, лепные гирлянды и маски по фасаду, частично покрытому гладкой или пористой штукатуркой, частично облицованному керамической плиткой. Но, по мнению работников ГИОПа, высказанному И. Ю. Поленовым, дом N16 «не представлял архитектурной ценности». Так что творение В. И. Шёне, автора известных построек (особняков А. Ф. Кельха на улице Чайковского, 28, Е. К. Гаусвальд, Я. Я. Бельзена и собственной дачи на Каменном острове), осталось незащищенным. Второму дому — единственному уцелевшему в нашем городе образцу деревянной усадьбы в стиле неоготики, взятому на учет, — казалось, повезло больше. Его судьбу, согласно закону, могло определять только Министерство культуры РСФСР. Но, видимо, согласовывать свои действия со столь «нематериальным» учреждением дирекция завода посчитала совсем не обязательным.
В духе старых традиций решение о предполагаемой реконструкции в центральной части города не обнародовалось и не обсуждалось. Следствием появления на Разночинной разрушительной техники явились стихийные выступления горожан в защиту исторических зданий, поддержанные Комиссией по истории и культуре ЛО Союза писателей, ЛО Советского Фонда культуры и ЛГО ВООПИиК.
23 сентября прошлого года заместитель председателя Исполкома Ленсовета В. И. Матвиенко отправила директору завода телетайпограмму с указанием немедленно приостановить разборку дома № 16. Общественности было обещано не возобновлять работ до получения необходимых согласований и тщательного пересмотра проекта. В. И. Матвиенко официально заявила, что о сносе дома № 14 не может быть и речи, так как проект предусматривает его сохранение… с переносом на новое место.
2 октября состоялось внеочередное совместное заседание постоянных комиссий Ленсовета по культуре, строительству и промышленности строительных материалов. Собравшиеся, в частности, пришли к выводу, что дом № 16 «находится в плохом техническом состоянии... Сохранение дома или его лицевого фасада признано нецелесообразным». В комиссиях постановили поддержать решение президиума Исполкома Ленсовета.
Остается неясным, на основании чего была признана ветхость дома № 16, сооруженного в период расцвета строительного искусства, с использованием исключительно железобетонных перекрытий? Тем не менее уничтожение дома продолжалось. Когда дошла очередь до последней, торцевой стены, ее зацепили тросами и обрушили на ротонду дома № 14, погубив уникальный памятник.
В тот же день (2 ноября) на место происшествия выехали представители прокуратуры Петроградского района. Было возбуждено уголовное дело, началось следствие. «В связи с выявлением новых важных обстоятельств» материалы передали в городскую прокуратуру, следователю по особо важным делам.
В ходе судебного заседания, длившегося несколько дней, обнаружился еще целый ряд уточняющих сведений. Оказалось, например, что план производства работ, выданный начальнику участка УМ-213 треста № 40 В. Н. Данилюку, предусматривал снос дома № 14. И только после гибели здания появился новый ППР с обозначением охранных зон и указанием о сбережении уже уничтоженного памятника. 5 ноября под давлением начальства В. Н. Данилюк задним числом подписал этот документ, тем самым лишив себя возможно сти ссылаться на прежний. Он и оказался впоследствии на скамье подсудимых.
В. Н. Данилюку ставилось в вину отклонение от существующих норм и правил производства строительных работ и несоблюдение техники безопасности. Но мог ли он следовать предписанным правилам, если ППР, предусматривавший ручную разборку, был заведомо невыполним для его бригады, оснащенной лишь тросами и шар-бабой? Заметим, что и определенная сметой сумма предполагала не примитивное обрушение дома, а поэтапную его разборку, которую ни низкая квалификация рабочих, ни техническая оснащенность бригады осуществить не позволяли.
Ни руководство завода, ни ГИОП не уведомили строителей, что они имеют дело с памятником. Данилюк узнал об архитектурной ценности дома № 14 только после выступлений общественности и печати, а вслед за тем, 26 октября, сделал запись в журнале производства работ: «Запрещаю валить стену дома № 16», об
этом же предупредил рабочих. Но в его отсутствие стену все-таки обрушили. Откуда пришла команда «поторопиться», осталось невыясненным.
Что же решил суд? В. Н. Данилюка приговорили к году исправительных работ с удержанием 20 процентов заработка в доход государства (ст. 215, ч. 2 УК РСФСР). Как говорится, «стрелочник» пострадал. А виновных в умышленном уничтожении памятника, выходит, не оказалось? Правда, был вынесен ряд частных определений — должностным лицам ГИОПа, завода станков-автоматов и Главзапстроя; их недобросовестное отношение к своим обязанностям позволило создать рассмотренную следствием ситуацию.
Будут ли извлечены из судебного процесса надлежащие уроки для предотвращения подобных происшествий в будущем? Ведь их подлинной причиной послужили не только действия конкретных исполнителей, но, главным образом, те распоряжения и установки, которыми они предопределялись. Было совершенно очевидно, что спасти дом № 14, обрушивая рядом шестиэтажное здание, практически невозможно. Чем же обосновывалось решение о сохранении памятника при одновременном разрешении сноса соседнего дома? Или это было тактическим приемом для успокоения общественности? Недоумение вызывает и указание о «переносе» памятника. Разве здания можно свободно перемещать по городу, словно фишки на карте? А как же быть с целостностью городской среды, с исторической достоверностью ее «бережно сохраняемых» фрагментов? Более того, додумались даже до расчленения самого памятника. Так, Госинспекция в конечном итоге пришла к выводу, что «сохранению с переносом» подлежит лишь ... ротонда. Да, конечно, она представляла особый интерес — это был один из первых образцов применения бетона в российском градостроительстве. Но разве возможно представить себе ее самостоятельное существование?
Кому интересно:
Вот это дом 14 по разночинной
photo_293-300078.jpg (65,25К)
Количество загрузок:: 1
Это дом 16
photo_104-107413.jpg (66,53К)
Количество загрузок:: 0
Это то что построили на их месте
photo_40-41314.jpg (40,31К)
Количество загрузок:: 0
В ЗОНЕ ОСОБОГО ВНИМАНИЯ
Помимо явного разрушения памятников существует немало способов их скрытого, «поэтапного» разрушения. Примеров тому больше чем достаточно. Из-за небрежения арендаторов медленно гибнут уникальные здания, из категории «нуждающихся в ремонте» переходят в категорию «подлежащих сносу» десятки домов, простаивающих по пять-семь лет без крыш, окон и дверей.
Нарушение режима движения транспорта, производство земляных работ в охранных зонах исторических построек служат своего рода «механизмом замедленного действия», предопределяющим исчезновение памятников.
Юридически такому явлению можно дать определение «преступная халатность». Но на практике никто не несет ответственности за создание экстремальных условий для существования старинных сооружений, повлекших их гибель.
На наших глазах такие «условия» создаются сегодня для еще одного памятника — дачи Е. Р. Дашковой (XVIII в., архитектор Д. Кваренги?), в охранной зоне которого полным ходом идет строительство нового корпуса объединения «Кировский завод».
Между тем в Генеральном плане подчеркивалась необходимость обратить особое внимание на реконструкцию именно в этом районе, где давно сложилась тревожная ситуация. Многие годы объединение игнорировало требования санитарно-эпидемиологической службы, нарушало установленные нормызащиты. Загазованность воздуха в прилегающих кварталах в несколько раз превышала допустимые показатели. А ведь в непосредственной близости здесь стоят жилые дома, расположено 15 общежитии рабочей молодежи, учащихся вузов и ПТУ.
Понимая необходимость скорейшего изменения экологической обстановки в районе, Исполком Ленсовета в марте 1985 года принял решение «О мерах по усилению охраны воздушного бассейна Ленинграда». В числе предприятий города, не осуществляющих должных мер по сокращению выбросов вредных веществ в атмосферу, не выполняющих задания по выводу за пределы жилой застройки своих производств и созданию требуемых санитарных зон, указывалось и ПО «Кировский завод».
Но вопреки распоряжению в мае того же года предприятие приступило к сооружению нового цеха, даже не посчитав нужным получить разрешение местных органов власти, не говоря уж о согласовании с СЭС города. Чтобы освободить место для корпуса, вырубили прекрасный парк, созданный методом народной стройки, где жители района посадили более тысячи ценных деревьев— дубов, каштанов, лип, голубых елей, благоустроили территорию площадью около 20 га. Теперь здесь — изборожденный траншеями пустырь с остатками строительного мусора и неказистая коробка будущего цеха.
С 1985 года в Обком партии, Исполком Ленсовета, Президиум Верховного Совета СССР, Совет Министров СССР, Министерство здравоохранения РСФСР, в редакции местных и центральных газет шли письма от ленинградцев, требующих прекратить истребление парка и запретить самовольное возведение производственного корпуса. В ответ на эти заявления, собравшие не одну тысячу подписей, была организована встреча в Ленинградском обкоме КПСС, на которой члены бюро и депутаты Верховного Совета СССР разделили обоснованные тревоги жителей и их справедливое возмущение, но достаточно определенно дали понять, что вопрос решался в Москве. Местные организации оказались не в силах противостоять давлению из центра. Так была разрешена конфликтная ситуация — не исходя из интересов самого города и его жителей, а «с позиции силы».
Обидно, что с такой позиции выступает прославленный Кировский завод. Ведь есть же у него и талантливые инженерно-технические кадры, и изобретатели — рационализаторы, есть, в конце концов, производственные площади за городом (в Тихвине, в Горелове) и средства немалые — объединение-то не из бедных. Неужели нельзя было использовать весь этот колоссальный потенциал, чтобы и цех для изготовления нужной стране продукции построить, и парк сохранить, и угрозы для архитектурного памятника не создавать?
Кстати, судьбой старинного здания с высоким крыльцом, стройным четырехколонным портиком и изящными галереями еще не поздно озаботиться руководителям ГИОПа, которые уже несколько лет обещают разобраться с соблюдением охранных зон. А пока вблизи усадьбы «президента двух Академий» Е. Р. Дашковой вбивают сваи, роют траншеи, прокладывают трубы...
ЗАХВАТЫ УЧАСТКОВ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
О материалах Генерального плана отмечается, что «вопреки принимаемым мерам в рамках центра... происходит рост мест приложения труда, сопровождающийся падением численности жителей». Эта тенденция продолжается. На ближайшее время намечено расширение еще целого ряда промышленных объектов за счет уничтожения жилого фонда. Среди них — завод «Вибратор» (снос дома № 22 по Петроградской набережной постройки 1848 года), фабрика «Большевичка» (разрушение зданий XIX века), производственное объединение «Эскалатор» имени Е. И. Котлякова (уничтожение домов XVIII — начала XX века по Камской улице, по Малому проспекту и по 17-й линии Васильевского острова).
Производства теснят не только живых. Как известно, несколько лет назад завод имени Котлякова уже расположил свои корпуса на части Смоленских кладбищ. Выступая на сессии Василеостровского райсовета, председатель постоянной комиссии по социалистической законности А. П. Сергеев назвал подобное «освоение территорий» захватом, поскольку осуществлялось оно «с грубым нарушением законодательства… Сам перенос памятников проведен с грубейшими нарушениями и закона, и элементарных правил обращения с культурными и историческими ценностями... Аналогичная картина наблюдалась на Смоленском лютеранском кладбище осенью 1985 и весной 1986 года, когда осуществлялось перенесение исторических захоронений с участка, отведенного под строительство пожарного депо».
Вслед за тем Исполком Ленсовета принял решение, согласно которому Смоленское кладбище «прорежет» продолжение 18—19-й линий, сквер на углу Малого проспекта и 17-й линии будет отдан на откуп заводу имени Е. И. Котлякова, а Воскресенская церковь (архитектор В. А. Демяновский) станет местом дислокации насосно-фильтровальной станции. Как же все это согласуется с установкой Генерального плана Ленинграда о превращении Смоленских кладбищ в историко-архитектурный музей-заповедник?
Безусловно, никому не приходит в голову выступать против развития промышленности в городе. Нельзя забывать, что Ленинград — не только средоточие культурных ценностей, но и крупный центр большой индустрии. В данном случае речь идет лишь о бездумных проектах, чреватых необратимыми последствиями для исторического облика города и экологической обстановки в целом, о недопустимости нарушений действующего законодательства и партийно-государственных постановлений, решений местных Советов.
Как же изменить сложившуюся ситуацию? В печати уже неоднократно отмечалось, что обычно не происходит критического обсуждения проектов, которые чаще всего выполняются в одном варианте. Решения, как правило, принимаются с ведомственных позиций. Очевидно, выход надо искать в системе проектирования на конкурсной основе, что может удорожить проекты, но, безусловно, даст общую выгоду за счет повышения их качества.
Вероятно, осуществляя принцип интенсивного, а не экстенсивного развития, предприятия должны в первую очередь не наращивать новые производственные площади, а реконструировать и модернизировать уже имеющиеся. В этой связи актуален и вопрос о дифференцированной оценке земли. В февральском номере журнала «Коммунист» за 1988 год отмечалось, что иллюзия о бесплатности территорий создала мощный стимул для разработки проектов, основанных на отчуждении земель под разные объекты. Если бы существовал действенный земельный кадастр, то, например, объединению имени Козицкого, наверное, в копеечку встало бы содержание в центре города свалки принятых от населения негодных телевизоров, высота которой сегодня достигла уровня семиэтажного дома.
Любопытно, что с введением новых методов хозяйствования ощутимо меняется отношение заводов-владельцев к жилым зданиям, попадающим в пятно застройки новых корпусов. Выше уже упоминались дома, отданные объединению «Эскалатор» имени Котлякова и определенные к сносу. После перехода на хозрасчет завод пожелал сохранить большинство этих зданий, чтобы разместить в них свои службы, а в нижних этажах открыть магазины и предприятия бытового обслуживания. Сквер на углу Малого проспекта и 17-й линии решили расширить, благоустроить и установить там памятник Е. И. Котлякову. Конечно, такие перемены не могут не радовать. Но стремление к сооружению новых памятников, безусловно, должно сочетаться с заботой о сохранении уже существующих. Так, в стенах Воскресенской церкви скорее приличествует разместить музейную экспозицию, посвященную истории Смоленских кладбищ, а не насосную станцию.
По мере увеличения производственных площадей, естественно, происходит и смещение границ санитарных зон — руководствуясь «заботой о человеке», старожилов переселяют в новые районы, туда, где атмосфера пока здоровее. При этом словно забывают о том, что рост мощностей заводов и фабрик неизбежно влечет за собой и рост их пагубного воздействия на окружающую среду, потерю жилого фонда и культурных ценностей. Размеры предельно допустимых масштабов отчуждения земель под промышленные объекты сегодня вообще не определены. Очевидно, что на смену непомерному «расползанию» производств должна прийти система перепрофилирования наиболее опасных для природы и человека объектов, поэтапного и последовательного вывода за черту города предприятий, нарушающих экологическое равновесие.
Разумному решению задач дальнейшего развития промышленности, безусловно, будут способствовать как привлечение квалифицированных специалистов разных областей и общественных организаций, так и строгий контроль за соблюдением законов. Поэтому со всей очевидностью встает вопрос о необходимости создания независимого экологического экспертного совета союзного значения.
Еще бытует мнение, что ведомственные и специальные проблемы должны решаться только профессионалами, что эта сфера не может стать объектом широкой гласности. Ответ на такую позицию может быть только один: «… .Люди, отказывающие общественности, народу в праве иметь и высказывать свое мнение по поводу жизненно важных проблем и путей их решения, узурпируют у него право на суверенитет, право определять, как, когда и каким образом распорядиться результатами своего труда, ресурсами, хозяином которых он является» («Коммунист» № 2, 1988, с. 120).
